Гудели прогреваемые двигатели дирижабля «Империя».

Мы стояли обнявшись. Маша прошептала:

– Я буду ждать. Всегда.

Что-то мне эти «всегда» нравятся всё меньше, каждый раз навевая воспоминания о моём кошмаре. Крепче сжимаю её стройную фигурку и целую в губы.

– Всё будет хорошо, малыш. Я скоро вернусь.

Но её глаза полны слёз.

– Ты летишь на войну.

– Ну что ты, родная. Первый раз, что ли. Тем более что в этот раз свои полки на пулемёты я водить точно не буду.

Горячий шёпот:

– Я боюсь тебя потерять. Береги себя. Миша, любимый мой…

– Я скоро. Люблю тебя.

Вновь целую, затем решительно поворачиваюсь и спешу к дирижаблю.

Долгие проводы – долгие слезы. Так говорят в народе.

В моём родном народе.

Меня ждала Россия. Ждал Владивосток.

Ждала Япония.

Часть третья

Архистратиг Михаил

Глава 1

Маленькая победоносная война

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. В НЕБЕ НАД КОНСТАНТИНОПОЛЕМ. 19 июня 1921 года

Что такое парашют? В том числе и средство спасения. Он и придуман был для этого, а отнюдь не для десантирования. Тем не менее покойный дядюшка и зять мужа великий князь Александр Михайлович категорически запретил снабжать пилотов аэропланов парашютами. Мол, аэропланов мало, они денег стоят, а так пилоты начнут их покидать при малейшей опасности. И, вообще, пилотов у нас, как говорится, много, а бабы ещё нарожают.

Маша невольно злобно ощерилась. Ну, пусть выносит и нарожает. Повезло ему вовремя погибнуть. Не застал он Машу.

Деятели.

Идиотизм этого утверждения очевиден для всякого здравомыслящего человека. Маша допускала, что в начальный период Великой войны был острый дефицит аэропланов и двигателей к ним, но не нужно быть великим математиком или экономистом, чтобы понимать, что подготовка одного пилота стоит с десяток этих самых аэропланов. Если не больше.

Не говоря уж об утверждении, что «пилотов у нас много». Пилотов у нас как раз было крайне мало, причем, как и в большинстве воюющих стран, это были энтузиасты – дворяне, спортсмены, всякого рода пилоты развлекательных шоу, типа той же баронессы Галанчиковой. Товар штучный и очень-очень дорогой.

Очень.

Маша перехватила несколько взглядов. Что ж, десантники – люди предельно конкретные. И её злобный оскал наверняка зафиксировали. Неизвестно, о чём они думают, но точно не о том, что их императрица – кисейная барышня, любительница балов и светского общества. Если уж она кого-то ненавидит, то точно есть за что. А в душу боевого товарища лезть в десантуре как-то не принято.

Поднят красный флажок. Люк открыт. Все встают и выстраиваются в затылок. Звучат команды.

Карабины защелкнуты. Легкий прыжок на месте. Укладка в норме. Впереди люк. Впереди бездна.

Слышно:

– Первый пошёл!

И бездне всё равно, что ты императрица. Конечно, возле тебя будут три профессионала, которые всегда готовы прийти на помощь в любой момент, спасая от нераскрывшегося парашюта или ещё от какой беды. Но это же в теории.

В теории.

Да.

«Шалость», которую Маша обещала Мише, как раз и заключалась в прыжке с парашютом. Форменный идиотизм. Мало ли что может случиться. Молодая императрица, мать троих детей, а тут такое…

Миша бы запретил. Однозначно и безоговорочно. Разве что прыгнул бы рядом, как и в прошлый раз. Но и глупо было бы лезь в фонтан, чинно выйдя из лимузина. Нет, это не её. Это будет фальшь. Просто фальшь, вот и всё.

Прыжок.

Бездна.

Где-то внизу земля, поля и леса. Реки какие-то. Нет, она знает какие, но сейчас не в состоянии вспомнить ни одного названия. Просто пятна внизу. Шум и свист в ушах.

Рывок раскрывшегося парашюта.

Купол над головой. Купол.

Господи, как же хорошо жить…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК. 19 июня 1921 года

Мокрая императрица стояла, обнявшись с десантниками 6-го лейб-гвардии ее императорского величества воздушно-десантного полка. Они все были мокрыми. Они только что прошли показательную линию препятствий, специально оборудованную в парке. На глазах тысяч подданных императрица проходила все препятствия, прыгала, ныряла, падала, подтягивалась, карабкалась и очень-очень много стреляла. Разумеется, не одна, а со своими боевыми товарищами из её собственного полка.

Народ ахал и охал, мужики восхищенно и с уважением качали головами, а юные барышни просто визжали от восторга. Наверняка сегодня пункты вербовки армии будут перегружены. Что ж, стоит ли удивляться патриотическому подъему? Тем более что сама императрица? Да и платят хорошо? И перспективы?

И разве была хоть в одной стране такая императрица?

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК. 19 июня 1921 года

– Господа, ну мы же все понимаем, что это всё показуха…

Маша остановила безопасников, двинувшихся к брякнувшему сие персонажу. Народ недобро зашумел и начал придвигаться.

– Объяснитесь, сударь.

Императрица была показательно спокойна.

Персонаж оглянулся по сторонам и, убедившись, что прямо вот сейчас его бить не будут, отрекомендовался:

– Ваше величество, смею представиться, Никита Озеров, корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс». Освещаю события Всемирной выставки…

– Вы уверены, что мне стоит повторить свой вопрос, господин Озеров?

Корреспондент как-то стушевался. Холодный взгляд императрицы не предвещал ничего хорошего.

– Эм… Нет… Ваше величество. Я просто… Да… Я хотел отметить, что первые леди обычно не ведут столь эпатажный стиль жизни. Читатели моей газеты наверняка отметят этот момент. Есть ли у вас комментарий по этому поводу?

Маша с минуту молчала, дырявя взглядом потерпевшего. Затем холодно произнесла:

– Задавайте подобные вопросы не императрице, а первым ледям. Кстати, милостивый государь, не желаете ли прыгнуть с парашютом в порядке эпатажа? Я с братьями и сёстрами по оружию с удовольствием составим вам компанию.

Тот растерянно оглянулся по сторонам.

– Эм-м… Нет, ваше величество, я лишь репортер и…

– Тогда какое вы имеете моральное право говорить о какой-то там показухе? Вы просто балабол, сударь. Ничтожный безответственный балабол, жаждущий скандальной популярности. Я прекращаю вашу деятельность в Империи в качестве репортера. Отправляйтесь к своим хозяевам в Нью-Йорк. Впрочем, уверена, что и там вы никому не нужны. В любом случае – прощайте.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОДЕССА. 19 июня 1921 года

Мной был дан Высочайший обед.

Первый день обширнейшего вояжа. Сколько еще будет подобных обедов и прочих приёмов? Где-то с полсотни. Еще больше всякого рода открытий и прочих перерезаний ленточек! Меня ждала вся Россия, тысячи и тысячи людей, удостоенных чести и, надеюсь, счастья, лицезреть мою обожаемую тушку.

В начале обеда я сказал коротенькую, минут на сорок (шутка), речь, после чего предоставил дамам и господамам возможность поесть в моём августейшем присутствии.

Общий светский трёп и прочие штатные восторги (взаимные), и вот, наконец, в курительной комнате собралась местная элита, удостоенная чести выкурить папироску с царем-батюшкой.

– Что ж, господа, вижу на ваших лицах невысказанные вопросы. Спрашивайте, раз уж я здесь. Спрашивайте, пока я не улетел.

Присутствующие запереглядывались. Наконец самый смелый (по старшинству) нашелся – генерал-губернатор Херсонской губернии Ветчинин, кхекнув, поинтересовался осторожно: