ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ГАВАНЬ. СУДОСТРОИТЕЛЬНАЯ ВЕРФЬ «ВОСТОК». 15 мая 1921 года
Иван Никитин шёл по территории завода. Собственно, верфи пока не было. Были отдельные цеха, были сухие доки, было всё прочее, но, как единый производственный комплекс, верфь только лишь строилась.
Да, были уже мощности для текущего ремонта кораблей Тихоокеанского флота, да, многое уже было по силам, но вот строить корабли верфь пока никак не могла. Даст Бог, может годика через два…
– Иван Карлович, вопрос не по теме. В случае чего не сможет ли противник разрушить всё, что уже построено?
Главный инженер верфи «Восток» хмуро покосился на вопрошавшего.
– Господин Никитин, вы же понимаете, что я не стану отвечать на ваш вопрос. Просто не имею права, ибо сие есть военная тайна…
Глава 3
Солнце и лики
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. БУХТА ВОЕННОГО ПОРТА. 16 мая 1921 года
Могучий «Пантократор» бросил якоря. На причал полетели выброски, за которые принимали швартовые. Швартовка. На берег выставлен трап, построена команда, командир корабля чинно спешит занять свое место рядом с командующим эскадрой для встречи высоких гостей.
Звучит доклад. Прикладываю ладонь к фуражке в воинском приветствии, затем жму руку адмиралу барону Ферзену и контр-адмиралу Зарубаеву.
– Ну, Василий Николаевич и Сергей Валериянович, показывайте ваше хозяйство.
Приглашающий жест и августейшая (и просто высокая) делегация поднимается по трапу на борт нашего нового линкора. Наш ответ на японский новейший линкор «Нагато» и на готовящийся вступить в строй «Муцу».
Строят немцы. Строят американцы. Итальянцы. Даже британцы с французами строят. Строим и мы. Только кораблей типа «Пантократор» у нас на стапелях еще три штуки, причем «Петр Великий» должен войти в строй уже через два года.
Идея вашингтонской конференции становится все более мертворожденной затеей.
Хищные жерла орудий. Три башни по три 406-миллиметровых орудия длиной в 45 калибров. Дальность стрельбы до 35 километров. Максимальная скорость в тридцать узлов. Запас хода в 12 400 морских миль. Силовая установка в 160 тысяч лошадиных сил. Бронирование цитадели в 400 миллиметров (300+100). И так далее.
Линкор не только имел хищный вид, но и поражал обывателей еще более хищной камуфляжной окраской своего корпуса.
Наш амбициозный проект, созданный на базе проекта инженера Костенко, переосмысленный и доработанный с учетом опыта войны, мировых тенденций и моего опыта послезнания.
Стоил, конечно, как новый город.
Вообще же у нас была заявлена целая большая кораблестроительная программа. И у нас, и у итальянцев. Даже греки с болгарами что-то там пытались изобразить, но ни им, ни румынам мы, по факту, строить линкоры и прочие крупные корабли не давали. Во-первых, они бы в принципе не потянули ни их постройку, ни их содержание, а, во-вторых, на хрена? Тут с французами головняк, а уж с болгарами…
Собирался ли я строить гигантский флот? Скорее нет, чем да. Но работы велись (большей частью проектные), стапели не пустовали, но в любом случае, мне еще авианосцы строить, да и опыт нужно нарабатывать и поддерживать. А так, лет через двадцать-тридцать, я вполне могу решать задачи при помощи атомных подводных лодок с ядерными же ракетами на борту. Сколько той Америке надо-то?
Шутка.
Я прекрасно понимал, что линкоры, пусть даже и суперлинкоры – это вчерашний день. Да, определенная польза от них есть, но отнюдь не такая решающая, как представляют себе это здешние адмиралы и политики. Но мы же им об этом не расскажем, верно?
Ни я не расскажу, ни Маша. Это наш с ней маленький секрет.
Во всяком случае, морские державы напряглись. Сильно. Особенно японцы. Что ж, пусть включаются в морскую гонку. Пусть строят линкоры.
Много.
Я только «за». Я всегда «за», когда кто-то другой тратит сумасшедшие деньги не пойми на что. И ладно американцы, они, в принципе, могут себе это пока позволить до начала Великой депрессии, а вот британцы уже могут не очень. Да и японцы не так чтобы слишком.
Впрочем, и немцы, ослепленные фанатичной идеей вновь вернуть Германии статус великой морской державы с большими кораблями, тоже не совсем безболезненно строят свои дорогие игрушки.
Пусть строят. Пусть платят нам, за восстановление поднятых со дна Балтики линкоров.
Пусть.
А пока я показываю августейшим коллегам свою новую и очень дорогую игрушку. Они с большим интересом рассматривают сорок пять тысяч тонн бессмысленного пафосного хлама.
Чего не сделаешь ради гостей…
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
«THE WESTMINSTER GAZETTE». ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ЛОНДОН. 17 мая 1921 года
«Солнце подожгло Англию в солнечный день» (The sun set fire England on Sunday)
Солнечный шторм, выжигающий связь, немилосердно атаковал Великобританию. За сегодняшним обвалом бирж, последовавшим после пятничного оживления, многие не разглядели настоящего пожара, полыхнувшего на островах.
После Великой войны империи было трудно. После неё у Британии не было мирных лет, впрочем, это мало влияло на метрополию. Правительству его величества, сохраняя прямое управление промышленностью и продовольственными поставками, удавалось сдерживать падение и вывести год назад промышленность в рецессию. Искры из колоний и Ирландии не смогли полыхнуть в нашем тумане. Отказавшись от части неспокойных земель бывшей Османской империи, либерал-консервативной коалиции удалось сосредоточить силы на защите Индии и Суэцкого канала. Рабочие волнения в Глазго и выступления моряков в Плимуте были погашены не без участия его величества. Но, похоже, что мы рано успокоились и мхи на нашем болоте стали просыхать.
По сравнению с довоенным индекс промышленного производства и внешней торговли метрополии упали почти вдвое. А, даже получив снова золотое наполнение, фунт стерлингов упал более чем втрое. Реприватизация промышленности, казалось, должна была оживить экономическую жизнь. Но в условиях, когда американские кредиторы отказали в отсрочке платежей по нашему военному долгу, не получая налоговых послаблений и кредитов, вернувшиеся владельцы вынуждены были отказаться от поддерживаемого в годы войны государством уровня оплат. В условиях удорожания жизни рабочие не могли согласиться с этим. Череда локаутов и забастовок сотрясала Остров всю прошедшую зиму. К марту без работы было уже более 1,5 миллиона британцев.
Транспортникам и железнодорожникам удалось в апреле договориться о взаимных уступках с работодателями. Эта «Черная пятница солидарности» оставила шахтеров перед лицом локаута одних. Им ничего не оставалось кроме всебританской забастовки. Другие тред-юнионы поддержали их только майскими манифестациями и пожертвованиями. Но без угля остановились и металлурги. Да и по железным дорогам перевозки упали вдвое.
Заявленная 6 мая приостановка строительства военных кораблей, кроме оплаченных Японией и заявленная на май оплата только процентов, но не основных платежей американским кредиторам, запустили череду событий, в которых теперь пытаются винить солнце.
Уже к 10 мая число безработных превысило два с половиной миллиона человек. И только начавшаяся в прессе шумиха по поводу русского «Пантократора» приостановила падение и оживила биржу. По этой волне не смогли серьезно ударить ни провозглашение независимости Египта и отвод наших войск к Суэцу из Каира, занятого фараонитами, ни Кровавое воскресенье в Белфасте. Более того, биржу грели первые раскаты новой военной грозы между Россией и Японией на Дальнем Востоке.
Разбушевавшееся солнце, подпалив в воскресенье станции телеграфа под Оксфордом, задержало не только весть о столкновениях в Белфасте между армией Доминиона Ирландия и милицией Автономии Ольстер. Многие на фоне этих боев с применением танков даже и не заметили расстрела рабочей демонстрации в Южном Уэллсе. «Бойня в Таррени» – так эти события назвали левые газеты. О схватке, в которой после случайных выстрелов солдат территориальных полков в них полетели камни, а позже даже произошла перестрелка, Daily Herald сообщила уже вечером воскресенья. Профсоюзная солидарность железнодорожным экспрессом доставила редактору Лэнсбери новость быстрее, чем спалённый солнцем телеграф премьеру Лоу. Стоит ли удивляться, что вечернее заявление правительства по Ольстеру потонуло в разнесенной всей утренней прессой сенсации о присоединение всех ведущих профсоюзов к всеобщей стачке.
Мы надеемся, что поднявшийся огненный пал удастся остановить. И, поняв то, что действительно важно и может быть сохранено, премьер будет действовать продуманно, гуманно, но решительно. Нужно тушить пожар на собственном корабле, иначе, пытаясь захватить горящие чужие, можно лишиться собственного флота.
Межу пятницей и воскресеньем сгорел не только телеграф под Оксфордом, фактически биржи сожгли десять «Патократоров», миллион рабочих мест и пятую часть нашего долга. Собственно, по нашим оценкам именно столько потеряла Великобритания на биржах за дни беспокойного солнца. Но самое страшное, что запылал внутренний мир, и нам нужно все силы собрать в метрополии…