— Молодец, Леонид! — обнял за соседним столом читавшего свои вирши Есенин.
— Все возвышено у тебя. А жизнь она грубее, проще вот послушай:
Скарятин заинтересовался. Похоже Сергей написал что-то прямо по следам недавних произошедших событий.
«Как же он изумительно, точен! Мне что бы это постичь пришлось перелопатить библиотеку древностей» — восхитился Скарятин, — «А он сказал все в паре строк!»
В душе Михаила что-то взметнулось и накрыло щемящей грустью.
«Господи! Это обо мне!» — Энель готов был тихо зарыдать, — «Как же я понимаю Нину. Как же я сам хочу на Родину!»
За столом поэтов дружно захлопали. Михаил выпил оставшееся в графине. Покончив со стейком, он подозвал гарсона и попросил счет. Если он сейчас не уйдет, то раскроется и начнет горланить вместе с соседним столом русские песни. А его ждет Вашингтон. У «Голландца» сегодня появились срочные дела в Белом доме.
ТЕКСТ ВЛАДИМИРА МАРКОВА-БАБКИНА
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 21 июня 1920 года.
Доклад руководителя ГРУ генерала Вановского мне не понравился.
— Государь! По имеющейся у нас агентурной информации Великобритания готовит в Вашингтоне провокацию, направленную против нас. Готовится покушение, которое припишут России. Изначально, целью атаки, насколько мы можем судить, была сама фигура президента Вильсона. Но затем от этой идеи отказались.
Хмуро вопрошаю:
— И кто теперь?
— Пока нет точной информации. Возможно, целью станет жена президента Вильсона, поскольку именно в её руках сейчас сконцентрирован весьма значительный объем власти, а принимаемые решения далеко не всегда в пользу Великобритании. Однако, учитывая, что многие решения миссис Вильсон принимаются под влиянием помощника президента Джозефа Тумулти, который, в свою очередь, связан со всякого рода братствами и организациями, добивающимися независимости Ирландии, то объектом покушения может стать и он. Но обвинят Россию, это вне всяких сомнений. Выстраивающиеся отношения между Россией и США не нравятся очень многим в Лондоне.
Часть 2. Охота на красную Рысь.
Глава 11. Перед дракой
САСШ. НЬЮ-ЙОРК. ТАЙМС-СКВЕР. ОТЕЛЬ « KHICKERBOCKER ». 22 июня 1920 г.
Вчера Михаил вернулся необычно рано. Наташа Рамбова не пришла, умчавшись поездом в своё «землетрясённое» Сан-Франциско. А он похоже слегка перебрал. Давненько, пусть и под хорошую закуску, он не пил водочки. События последних дней и ностальгические вирши русских поэтов, снова заседавших в «Хили», растеребили его скитальческую душу. И, покончив с мясом, водочкой и солеными оливками, поданными к этой самой водочке, Скарятин поспешил удалиться. Уходя из таверны, он пребывал уже в «артистическом состоянии» Станислава Сарматова и боялся, что не выдержит и присоединиться к поэтам, выдав «руладу» в духе этого популярного в России вечно хмельного кабацкого куплетиста. Но этим бы он выдал и себя, а на это он права не имел. Потому, освежившись прогулкой до Манхэттена, поймал там такси и добрался до «Никербокера».
Старенькая, одна тысяча девятьсот пятнадцатого года «Hertzmodel J» от «Yellow Cab Company» минут за семь доставила его. Расплатившись со строго одетой девушкой-таксистом Скарятин пошел в отель. «И здесь эмансипация! Наверно и в Москве с Питером каждую пятую машину теперь девушки водят. Таксистки? Такситессы? Я и не знаю, как их теперь называют по-русски!» — меланхолично подумал он, — «В прочем, чему после того как дамы на Великой Войне воевали, удивляться? Наши отважно. А здешние… в Русской армии тоже. Впрочем, они здесь автокары водить раньше начали».
Пройдя открывшего дверь швейцара Скарятин поспешил в ресторан мимо ресепшена.
— Месье Смитс, — окликнул его портье.
Скарятин сменил направления и подошел к стойке администратора.
— Здравствуйте, дайте ключ от пятьсот десятого третьего номера. Для меня что-то есть?
Портье повернулся и, отдавая ключ, пояснил:
— Возьмите пожалуйста. Сообщений и звонков для Вас нет, но у меня есть уведомление от администрации отеля.
Михаил удивился: «Что же стряслось? С Ниной? Или горничные менявшие бельё сболтнули об увиденном лишнего? Но это не пуританский Отель и его альков никого не касается.»
— Извините, месье Смитс, наш Отель в конце недели закрывается, и мы просим всех жильцов переехать. Я могу вам с сестрой забронировать номер в «Астории». А наши носильщики перенесут туда вещи.
— Оу. Не стоит беспокоиться. Мы собирались как раз съезжать на этой неделе. Можно я сейчас оплачу номер до четверга? Сестре рекомендовали продолжить лечение в Ашвилле.
— Да конечно, сэр. Мы работаем до субботы.
Хмель ещё не весь прошел. К тому же Михаилу не очень хотелось спешить в продленный на трое суток номер. Не смотря на плотный стол в «Хили», он хотел ещё чего-нибудь похлебать на ужин. Да и в номер заказать не помешает, а то и Нина снова может проголодаться.
Впрочем, войдя в ресторан, он увидел, что и его сожительница по номеру посчитала не лишним дополнить плотный вечерний dinner предсумеречным supper-ом. Похоже на то, что за три года она привыкла к англо-саксонской традиции есть вечером дважды.
Нина уже заканчивала, и Михаил не стал затягивать трапезу. Заказав новоанглийский клем-чайдер с его традиционными устричными крекерами, и воздержавшись от спиртного, он быстро догнал на дижестиве [341] сидящую напротив русскую любительницу местных коктейлей. Переходя от молочного супа с моллюсками к кофе Энель сообщил Крузенштерн, что в части её трудоустройства всё налаживается, но подробности будут в номере. Благодарные глаза Нины говорили, что и её “развернутое спасибо” он снова получит там же.
Собственно, так и случилось, когда Михаил, поднявшись в номер, назвал фамилию клиентов, предполагаемый гонорар, и то, что от Нины будет требоваться. Утомлённый, перед тем как заснуть, он пообещал ей, что завтра договорится о встрече с теми, кто представит её родителям воспитанницы.
Только сегодня утром он сказал Нине о предстоящем переезде. Михаилу нужно будет уезжать по делам, но он поможет ей снять жильё на время, пока у неё всё не наладится.