Задумавшись, Емец не сразу среагировал на появившегося из-за поворота аллеи человека, с которым он фактически столкнулся лицом к лицу.
Наткнувшийся на него человек несколько мгновений пытался что-то сообразить, а затем осклабился:
— Ну, здравствуй, Емец. Вот мы и свиделись…
Глава 16. Подарки к Новому году
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 15 (28) декабря 1917 года.
— Ну, что, заморыш благородный? Дуэль? Как говорится, сударь, назовите время, место и вид оружия, которое вы предпочита…
Короткий удар в горло оборвал издевку на полуслове. Поддерживая хрипящего Шкуро, Емец аккуратно опустил того в снег и оглянулся по сторонам.
Никого. Вот и славно. Приложив пальцы к запястью, а затем и к сонной артерии, и убедившись, что его визави мертв, Анатолий быстро обыскал труп. Бумажник, золотые цепочки, кольца, несколько перстней с камнями, бумаги какие-то, ключ, нож за голенищем…
Оглянувшись еще раз, Емец несколько раз ударил этим ножом покойного в область сердца, оставив рукоять торчать из тела. Затем быстро поволок труп по глубокому снегу под кусты. Вывернув демонстративно карманы, сорвав с живота часы с цепочкой и оставив другие явные следы ограбления, Анатолий спешно засыпал своего визави снегом.
Понятно, что труп вскоре найдут, ведь днем тут довольно людно, но это случится наверняка не раньше утра, а Емец к тому моменту уже будет отсюда очень далеко. Да и кто станет его искать? Типичнейшее убийство. Ночь, парк, явные следы разбойного нападения, и последовавшего за ним выворачивания карманов. Полиции в Нью-Йорке заняться больше нечем, как искать очередного обитателя городского дна? Рождество, Новый год на носу. Ладно бы кого приличного зарезали, а так, явный эмигрант, только прибывший в город Большого Яблока в поисках лучшей жизни. А ведь судя по внешнему виду Шкуро, тот отнюдь не процветал в Америке.
Что же касается золота и перстней, то кто знает, что они у него вообще были, ведь по внешнему виду никак не скажешь.
Швырнув последнюю пригоршню снега, скрывая явные следы от волочения тела, Анатолий распрямился, бросив на всякий случай быстрые взгляды вокруг. Но все было тихо.
Что ж, пора и честь знать. По-хорошему, нужно было бы еще для порядка стащить с убитого сапоги, довольно добротные, кстати. Наверняка могли бы приглянуться грабителю из трущоб и их оставлять было не совсем правильным, могущим вызвать сомнения у следователей, но идти по улицам с чужими сапогами было весьма чревато косыми взглядами со стороны полисменов, а бросать их где-то под кустом в парке было опасно. Вдруг первыми найдут не бродяги, а именно полиция? Тогда вопросов на тему инсценировки ограбления наверняка возникнет куда больше. Начнут присматриваться, задавать вопросы. Зачем ему это?
Так что, — нет, придется оставить все как есть.
Критически оглядев место «дуэли», Емец тихо процитировал:
— Оставьте эти благородные благоглупости, Анатолий Юрьевич. Шкуро — изменник и недостоин честного поединка. Устраните его, способом, который сочтете нужным.
Мысленно кивнув Императору, а затем бросил на прощание обернувшись к кустам.
— Вот ты и сдох, Шкура. Сдох, как собака. Пусть награбленное золото Туккума послужит тебе утешением в Аду…
И не оглядываясь, пошел прочь полковник Емец, офицер по особым поручениям Государя Императора.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 16 (29) декабря 1917 года.
Порт Нью-Йорка не спал ни днем, ни ночью. Главные ворота Америки работали на всю мощь, да так, что только и успевай крутить головой по сторонам. Не очень-то здесь жалуют зевак и растяп. Попал под груз или колеса — так тебе, дураку, и надо. Другим будет наука.
Да, и, вообще, не очень-то тут привечали чужих, тех, что суют нос не в свои дела. Все здесь давно поделено и схвачено, все вопросы решают совсем другие люди — главы профсоюзов, боссы организованной преступности, чиновники мэрии да руководители порта.
Впрочем, Емец совершенно не собирался проверять на себе правдивость пословицы про то, что любопытство губит кота. Во всяком случае сейчас, все эти криминальные отношения его интересовали лишь как средство и возможность чем-то помочь делу, ради которого он уже который день ходит кругами по местным причалам, ангарам, складам и пакгаузам. Благо, люди генерала Балдина смогли отрекомендовать его нужным персонам, да так, что вопросов ему никто не задавал. Хотя, документы и легенда нахождения его здесь были в полнейшем порядке.
Заметив знакомую фигуру, Анатолий неспешно подошел и попросил прикурить. Гендель поднес спичку к папиросе и негромко доложил:
— Аппарат уже установили.
— Пути отхода?
— Один готов, над остальными работаем.
— Завтра в пять вечера у Карла.
— Я буду.
Поблагодарив за возможность прикурить, Емец двинулся дальше, все так же никуда не спеша. У куда ему спешить? Тут и так суета сует.
Мимо него с грохотом прокатил грузовик, груженный какими-то ящиками. Портовые грузчики катили перед собой какие-то бочки, слышались соленые словечки, обильно перемежающиеся отборной руганью на разных языках.
Вавилон и его столпотворение.
Всюду сновали чумазые оборванные мальчишки всех возрастов, которые тоже что-то катили, тащили, крали, и делали все то, что делают в их годы все мальчишки, которым не повезло родиться на дне социальной лестницы, но которым все же повезло сохранить свои силы, руки и ноги к этому возрасту.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ОСОБНЯК КАМЕР-ФРЕЙЛИНЫ НАТАЛЬИ НИКОЛАЕВНЫ ИВОЛГИНОЙ. 17 (30) декабря 1917 года.
Натали с ненавистью смотрела на кипу бумаг, которые ей предстояло разобрать. Отчет о выпуске «Женской газеты» в Ромее и России, последняя редакция поздравительного слова Ее Величества в связи с близящимся Ромейским Новым годом, отчет о выпуске газеты «Sguardo femminile» в Италии и Европе, письмо графа Жилина, письмо синьоры Доленс, согласование финансовых ассигнований на развитие организаций суфражисток в Европе, тайные счета для финансирования суфражисток в Великобритании, где на них идет настоящая охота, контакты с женскими партиями в России и консультации об их участии в предстоящих выборах в Госдуму, а главное, об их политической позиции и степени лояльности царствующему Дому. Открытой лояльности и фактической. Работа по созданию Всемирного женского союза. Это, и многое другое.
Десятки и сотни дел. Она уже все чаще проводит время вне Мраморного острова, хотя Императрица явно не в восторге от этого. Разумеется, у Ее Величества два десятка фрейлин, но доверенных из них не так уж и много, а дела нужно решать, и остров не лучшее место для оперативного решения вопросов. На остров уже тянут телеграфный кабель, но пока его нет, приходится курсировать между Мраморным островом и Константинополем, а это не так уж и близко, как может показаться.
В общем, опять Натали засиделась допоздна, а протокол безопасности прямо запрещал ночные плавания без особой на то необходимости. Но завтра, завтра она обязательно должна отправиться к Ее Величеству. Негоже заставлять Государыню встречать Новый год без своей камер-фрейлины.
И пусть в России еще рано праздновать, но в Ромее он уже наступает, да и в родной Ее Величеству Италии тоже.
А пока, пока…
Несколько секунд Натали смотрела на кипу документов перед собой, затем, решительно отодвинув эту угрожающую гору, достала из папки чистый лист бумаги и макнула перо ручки в чернильницу.
Если не сейчас, то, когда?
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 17 (30) декабря 1917 года.
Бродвей сиял праздничными огнями. В тепле ресторанов и кафе играли музыканты и целые оркестры, танцевали пары, праздная публика начинала своей очередной вечер наслаждений и утех, обильно приправленный ощущением праздничной суеты. Только-только приличные люди начали отходить от Рождества, а тут уж и Новый год близится. Пусть не такой уж большой праздник, но когда душе хочется праздника, то тут впору и начать отмечать День приятного вечера, не то что Новый год.