Усмехаюсь. Вот же братец Джорджи! Хотя я от британцев ничего другого и не ожидал.

– Что Вильсон?

– Тут снова-таки вопрос упирается в признание Вашингтоном Ромеи и ваших прав на ее престол. В Белом доме увязывают это с комплексом других вопросов и уступок с нашей стороны. В том числе и в вопросе независимости Польши.

– А деньги?

Свербеев лишь покачал головой.

Глава VI

Собор Шартрской Богоматери

Четкий строй и идеально ровные шеренги. Стройными рядами стояли одетые в пионерскую форму мальчишки и девчонки.

Что ж, два месяца они не только проказничали и дрались между собой. Чему-то их все же учили, и, судя по всему, не зря.

Выверенным движением бросаю ладонь к обрезу своей армейской фуражки, а Маша рядом синхронно прикладывает свою ладошку к краю серой пилотки с эмблемой спасения.

– Честь в служении!

– На благо Отчизны!

Слитный хор и поднятые в салюте руки были мне ответом.

Реяли флаги. Трепетали красные галстуки и развевались красно-золотые ленты.

– Сыны и дочери империи! Сегодня великий день! День, когда открывается новая страница истории России. Истории, на страницах которой, я верю, золотыми буквами будут вписаны и ваши имена!

В первом ряду своего класса, плечом к плечу, стояли оба моих сына, пусть даже и не ведающие о том, что они братья. Граф Брасов и барон Мостовский. Такие разные и такие похожие. Как сложится их жизнь? Как и жизнь всех здесь стоящих, тех, кто с полным правом имеет право именоваться детьми империи, а значит, и нашими с Машей детьми.

Слишком много пафоса в моих словах? Возможно.

Если не видеть эти сияющие глаза. Тысячи и тысячи юных глаз с восторгом смотрели на нас сейчас. Будем ли мы достойны их надежд и веры в прекрасное будущее? Как легко завоевать веру ребенка, но куда легче ее и потерять.

И если не знать, сколько сил мы с Машей положили на подготовку к сегодняшнему дню, на то, как будет создаваться и готовиться наша новая элита. Из этих вот мальчишек и девчонок.

С чистого листа.

Не только новенькие корпуса и классы, но и учителя, наставники, учебники, учебные программы. Все то, что так радикально отличало Звездный лицей от других учебных заведений России и мира. Разумеется, создать все заново за два-три месяца невозможно, и многое у нас еще не сложилось. Но было желание, и я видел, каким вдохновением светились лица преподавателей и наставников. Словно перестали им подрезать крылья и дали возможность воплотить в реальность то, что было все эти годы подавляемо косной чиновничьей машиной.

– Сегодня по всей империи открыли свои двери школы, гимназии, училища, институты, университеты. Среди них множество учебных заведений, которые открыли свои двери впервые. Впервые распахнул для вас ворота знаний и Звездный лицей. Поздравляю вас!

Детвора радостно вопила, а мы с Машей махали им руками. И отнюдь не так, как махали демонстрантам старые маразматики из Политбюро ЦК КПСС, сыпавшиеся трухой времени на трибуне Мавзолея в моей истории. Нет. Живо и естественно. Особенно Маша. Она тут главная звезда дня. Уверен, что в нее тут влюблены половина мальчишек, а половина девчонок ей отчаянно завидуют и мечтают найти в будущем и своего принца.

А может, и не половина.

И не только здесь.

Вообще, надо отдать ей должное, смотрелась Маша просто великолепно и совершенно невообразимо по меркам 1917 года. Стройная, затянутая ремнями фигурка в сером парадном мундире генерала спасения, смотрелась, словно та самая гостья из будущего. Настоящая. И если в форме полковника лейб-гвардии она чувствовала себя явно не в своей тарелке, прекрасно понимая всю условность и протокольную церемониальность этого облачения, то вот женская форма ИСС сидела на ней как влитая, и не только благодаря лейб-портным ее величества, но еще и потому, что сама Маша чувствовала себя в ней уверенно и на своем месте, активно занимаясь развитием всего этого направления. Поэтому нет ничего удивительного, что она предпочитала щеголять именно в этом мундире, чувствуя его своим и законным во всех смыслах.

Но и политически это было правильно. Особенно сегодня.

– Начинается новая Россия и новая жизнь. Какой она будет? Это зависит от каждого, в том числе и от каждого из вас. Честь в служении на благо Отчизны! Так говорим мы. Так делаем мы. Так живем. Пройдут годы, и нашими общими усилиями родится новый мир. Справедливый мир. Намного лучше, чем сейчас. Мир подлинного освобождения, в котором каждый получит то, чего достоин.

У нас сегодня очень насыщенная программа. Открытие Звездного лицея и высочайшее повеление об основании Звездного университета и Звездного городка в качестве нового города Российской империи. Учреждение Императорского Московского технического университета, Императорского Московского медицинского университета и Императорского Московского женского педагогического института в системе ведомства учреждений императрицы Марии.

Конечно, такая обширная программа была в тягость Маше, особенно с учетом ее состояния, но нужно было отбыть номер сегодня, чтобы спокойно уехать из Москвы завтра. Так что приходилось ей терпеть, а нам подстраивать программу под ее личные сложности, благо бурные проявления токсикоза случались у Маши в основном по утрам, и уже ближе к обеду (если ничего не есть!) она могла удостоить высочайшим визитом пару-тройку мероприятий, включая давно обещанное выступление перед студентами Императорского Московского университета, где я буду распинаться о служении, освобождении и нашей исторической миссии, а вся студенческая братия будет не сводить влюбленных глаз с ее юного величества.

Что ж, Маша очень популярна сейчас среди молодежи, и многие связывают именно с ней свои надежды на будущее, на перемены, в том числе и на пресловутое «Движение в Европу», что бы это все ни значило.

Как ни парадоксально, но «гостьей из будущего» воспринимали именно ее, а отнюдь не меня. Во всяком случае, именно так утверждали доклады всех моих спецслужб, включая Евстафия. Что ж, для многих именно Маша стала тем компромиссом, на который они скрепя сердце согласились, вновь принимая для себя монархию. Для многих «прогрессивных» и особенно молодых я все же был «из тех», старых Романовых. Выходцем из «проклятого царизма». А вот юная и очаровательная итальянская принцесса пришлась ко двору, позволяя комфортно оправдать свое ренегатство прежним принципам и воззрениям, и в своих глазах, и, главное, в глазах «общества».

Причем немало было и разговоров о том, что именно благотворное влияние императрицы и подвигло меня на проведение столь радикальных изменений нашего бытия. И не имело никакого значения, что реформы начались еще до приезда Маши, тогда еще Иоланды Савойской, в Россию. Память человеческая бывает весьма коротка, и тут ничего не поделаешь.

Маша искренне веселилась этому обстоятельству, иной раз подкалывая меня тем, что она куда более популярна в определенных кругах, чем ваш покорный слуга. Но меня сие вполне устраивало. Пусть уж лучше Маша, чем какой-нибудь Ленин или Троцкий, не к ночи будет помянут последний персонаж. Как перекинуть мост в сердца и души моих подданных, пользуясь популярностью императрицы, граф Суворин всегда найдет, а я, так и быть, побуду «старым консерватором». Кто-то же должен выполнять роль оплота традиции и стабильности. Кто это сделает лучше, чем император? Да и на фоне всего, что я так радикально наломал в обществе, имидж традиционалиста мне никак не повредит.

– Может ли мать любить кого-то из своих детей меньше? Нет! Точно так и для нашей благословенной империи все ее дети равно любимы, вне зависимости от цвета глаз и волос, пола, возраста, вероисповедания и прочего. Да, мы разные. Но при всем нашем многообразии, мы едины в любви к нашей матери – России.

Разумеется, все эти встречи и прочие тусовки добавляли немало седых волос генералу Климовичу и всей нашей охране, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше пусть разного рода студенты восторгаются Машей, чем бузят и устраивают забастовки.