Но, революции не случилось. Вернее сказать, ее царственный брат Михаил и есть самая настоящая революция. Да, он, вне всякого сомнения, великий человек!
И вот теперь, глядя на огни Константинополя, она может смело загадывать свои желания. И пусть до Рождества остается еще несколько дней, но, в конце концов, в Ромее сейчас предновогодняя ночь, а если реформа календаря состоится, то уже следующее Рождество весь цивилизованный мир, включая Россию, будет отмечать одновременно.
Она встала из-за рабочего стола и подошла к окну, глядя в ночь.
Пора возвращаться домой, в квартиру. Опять она не уложила спать Тихона. Государственные дела отнимают часть внимания у ее сына. Но, хотела бы она вновь стать обыкновенной Великой Княгиней и просто устраивать званые ужины, балы и прочее, что требуют приличия высшего света?
Вероятно, нет. После этих безумных месяцев борьбы и интриг, она почувствовала вкус государственной власти, почувствовала, что значит иметь возможность не только рассуждать, но и делать, творить. Лиши сейчас ее этого чувства, и она захиреет, словно роза, без солнца и полива.
Позади открылась дверь.
— Любовь моя, ты спать собираешься?
Ольга улыбнулась и ответила не оборачиваясь.
— Да, Николя. Сегодня было очень много работы, но я вроде основные дела закончила.
Граф Куликовский подошел сзади и обнял жену. Она ощутила его горячее дыхание на своей шее.
— Так ты планируешь спать, любовь моя?
— Как там Тихон?
— Разумеется, наш сын давно спит. Чего и тебе желаю. Время уж не детское.
— А который час?
— Без пяти минут полночь. Сегодня в Ромее Новый год, а ты вся в делах…
Ольга обернулась и едва слышно прошептала:
— Сударь, предложите даме бокал вина…
— С превеликим удовольствием, сударыня…
Оторвавшись наконец от жены, граф Куликовский открыл бутылку вина. И вовремя, ибо часы уже почти показывали полночь. На длинные тосты времени уже не оставалось:
— С Ромейским Новым годом, любовь моя!
— С Ромейским Новым годом, любимый! Пусть все будут счастливы и здоровы! За Тихона!
Звон бокалов совпал с боем часов. За окном взлетел в небо первый залп праздничного фейерверка.
Он:
— Пойдем, любовь моя, время дарить друг другу подарки.
Она:
— Пойдем. Некоторые тебе точно понравятся.
Они вышли и тихо закрыли за собой дверь кабинета.
В Ромее, Европе и мире наступил 1918 год.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 28 декабря 1917 года (10 января 1918 года).
Оскар Гримм, стоя у леерного ограждения, задумчиво курил трубку. Зимняя морось и хмурое небо никак не отражались на суете порта и его служб. Сновали туда-сюда буксиры, работали водолазы, то и дело погружаясь в воду с пыхтящего недалеко от причала баркаса, входили и выходили из акватории суда и корабли разного тоннажа, шныряли и кричали чайки. Не так далеко, всего в паре кабельтовых, начинались частные причалы, где швартовалась публика почище, но зимой там всегда было малолюдно, ведь среди приличной публики найдешь мало желающих выходить в море зимой, да ее в такую промозглую погоду.
Но это обычно. Это не сегодня. Сегодня же вокруг частных причалов суета. Точнее, вокруг белой и роскошной яхты «Царь Соломон», принадлежащей Джейкобу Шиффу. Сегодня у старика юбилей. Семьдесят лет, на секундочку, как говорят в солнечной Одессе. Прибудут весьма и весьма значимые люди и отнюдь не босяки. Босяков туда не пускают. Таки имеют право.
Много богатых и влиятельных гостей, роскошных подарков, витиеватых и нередко подобострастных поздравлений.
Все спешат. Нужно успеть попасть на борт. Ожидается скорый выход в море. Лишь ждут сумерек, чтобы зажечь праздничную иллюминацию. Кто опоздает на этот праздник жизни, тот и останется за бортом.
Кому-то не повезет.
Оскар Карлович бросил взгляд на небо. Да, уже надвигаются сумерки. Вон и водолазы заканчивают свою работу. Пора и ему собираться.
Выбив трубку от остатков сгоревшего табака, мистер Джек Джонс покинул палубу китобоя.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 28 декабря 1917 года (10 января 1918 года).
На палубе зазвучал оркестр и роскошная белая яхта, отдав концы, отошла от стенки причала. Играла веселая музыка, махали руками отплывающие провожающие, «Царь Соломон» покидал частную зону и выходил в открытую акваторию залива Аппер-Бей. Впереди гостей ждало незабываемое, полное впечатлений путешествие, достойное юбилея великого Джейкоба Шиффа.
Устремились прочь от причала самые расторопные репортеры светской хроники, спеша донести до своих редакций и читателей самые свежие новости и сплетни из жизни сильных мира сего. Что ж, вопреки ожиданиям многих, никаких жаренных скандалов при отплытии не случилось, а на борт репортеров не пустили.
Так что, одни спешили рассказать миру хоть что-то, другие же, пока не спешили уходить, безнадежно глядя вслед уходящей яхте. Мало ли, вдруг случится чудо, и кто-то там поскользнется, да за борт выпадет? Хоть какая-то новость будет…
Но, яхта уверенно сделала разворот и набирая ход устремилась вдаль, не суля зевакам никакого интересного зрелища. Обогнав по пути пароход «Любава» под русским флагом, «Царь Соломон» не стал размениваться на приветствия. Точнее, приветствия были. В виде издевательских выкриков и веселья в адрес русских. На какое-то время это стало главным развлечением на борту и мало кто обратил внимание на идущее встречным курсом небольшое китобойное судно.
И лишь когда китобой явно взял курс на сближение, капитан яхты сделал гудок о приоритетности своего судна. Однако, идущий навстречу не спешил менять свой курс, а движущийся с другой стороны русский не давал свободы маневра для яхты.
Неожиданно, на гражданской яхте вдруг зазвучал сигнал тревоги, и вышколенные матросы стали спешно расчехлять пару спаренных пулеметов на носу судна, явно намереваясь показать китобою, у кого тут приоритет.
Но и те оказались не лыком шиты, спешно сбрасывая брезент с установленного на палубе торпедного аппарата. «Китобои» успели первыми и одна за одной торпеды устремились в сторону яхты.
Взрыв, еще один, еще один, но дальше. И вот рядом горят «Царь Соломон» и «Любава», причем на «Соломоне» пожар был куда серьезней, за счет меньших размеров и двух попаданий. Начался хаос. На борту горящих судом забегали люди, яхта наполнилась паническими криками, с берега устремились к месту событий пожарные и катера береговой охраны.
От «китобоя» отвалила паровая шлюпка и устремилась прочь, стараясь оторваться от преследования. Сам же китобой, начал развивать ход и явно устремлялся на таран «Царя Соломона».
Взрыв, еще один, еще…
Глава 17. Эпилог: начало новой эпохи
ИЗ СООБЩЕНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА PROPPER NEWS. 30 декабря 1917 года (12 января 1918 года).
НЬЮ-ЙОРК. Продолжается расследование одного из самых резонансных террористических актов нашей эпохи, по масштабам жертв могущий сравниться разве что с октябрьским взрывом в Лондоне, когда погиб, в числе прочих, сам король Георг V, и майским взрывом этого же года в Москве, когда погибли большое количество представителей самой высшей аристократии, включая членов русской императорской фамилии, генералов и прочих лиц. Во всех указанных случаях счет погибших шел на сотни.
В случае же взрывом в гавани Нью-Йорка речь идет о меньшем количестве погибших, но по своим масштабам этот террористический акт, вне всякого сомнения потрясет весь мир и, особенно, его деловую часть.
Расследование еще продолжается, тела погибших продолжают извлекать из воды, но уже совершенно ясно, что сообщество крупнейших бизнесменов мира потеряло очень и очень многих виднейших своих представителей. Уже понятно, что семейство Шиффов погибло практически полностью, как и многие другие из тех, кого принято было неофициально именовать тузами, акулами, и даже «тайным мировым правительством».