– Летит! Летит!!!

Толпа загомонила, увидев издали приближающийся со стороны Ходынки красный корпус дирижабля. Приветствия, ликование, вновь гомон, кто-то цветисто матерился, и к нему уже протискивалась пара городовых.

– Смотрите!!!

Кто-то указывал в небо, где с юга уже виднелся строй из двух десятков самолетов.

– Государыня!!!

Вопль восторга взорвал поле. Кидали шапки, обнимались, кто-то запел «Боже, царя храни!», вновь ликование, ликование, ликование…

Строй самолетов со Звездами Богородицы облетел башню по кругу и, помахав приветственно крыльями, ушел в сторону Ходынского аэродрома, откуда, обходя по дуге приближающихся «Ангелов», подходила к месту работы «Империя».

Империя, которая своих не бросает.

Империя Единства. Россия. Москва. Район Шуховской башни. 7 октября 1918 года

Маша смотрела в иллюминатор на ликующую внизу толпу. Но мысли ее были заняты совсем не восторгами. Как там Миша? Родной, любимый человек, как он?

Сообщили, что умер Духонин. Суворин, говорят, довольно плох, но не так плох, как император.

Скорее, когда уже посадка?!

Скорее. Потом мчать через всю Москву.

Совсем не так радостно, как в тот день, когда она прилетела в Россию впервые.

Ее тогда встречал Миша, человек, который сделал ее счастливой.

И она все сделает, чтобы счастье свое не потерять.

Абсолютно все.

Империя Единства. Россия. Москва. Особняк купца первой гильдии Бориса Филиппова. 7 октября 1918 года

– Чем обязан, господа?

Предводитель прибывших кавказцев хмуро представился:

– Именем Ее Величества подполковник Георгий Кибиров, Служба безопасности Высочайшего Двора. Могу ли я видеть госпожу баронессу Мостовскую Ольгу Кирилловну?

Британская империя. Кипр. Ларнака. 7 октября 1918 года

– Я обвиняю итальянку, лживо именующую себя царицей, в убийстве моего царственного мужа, императора Всероссийского Николая Второго! Она и ее муж-изменник Михаил узурпировали власть в России! Мой августейший супруг был незаконно и силой отлучен от власти и лишен короны! С момента гибели Николая Второго императором стал мой сын Алексей, который взошел на престол под именем Алексея Второго! Все подданные должны принести ему присягу верности! Элиты России я призываю к верности законному государю!

Аликс распалялась все больше и больше. Плотина, столь долго наполнявшаяся неудовлетворенностью, ненавистью и ожиданием, наконец прорвалась.

Вспыхивали вспышки фотоаппаратов. Скрипели карандаши о репортерские блокноты. Сенсация!

Сенсация.

– Как вы прокомментируете присутствие ваших старших дочерей в свите русской императрицы?

Гневно:

– Она не императрица! Моих дочерей заставили! Им угрожали! Они заложники этой итальянки!

Вновь сполохи и вновь вопросы.

Сенсация.

Из редакционной статьи информационного агентства PROPPER NEWS. 7 октября 1918 года

Бежавшая из Единства на Кипр бывшая императрица России Александра Федоровна выступила сегодня перед мировой прессой, выдвинув серьезнейшие обвинения в адрес правящей в России царствующей четы. Среди обвинений – убийство бывшего царя Николая Второго, узурпация власти, аресты, массовые репрессии и другие тяжелейшие обвинения. А также призыв к принесению присяги ее сыну Алексею, как истинному русскому императору.

Данный призыв звучит особо значимо, учитывая, что русский император Михаил находится на смертном одре, и ставки в этой игре сейчас стали очень высоки. Кто станет следующим императором? Александр Четвертый или Алексей Второй?

Нам пока неизвестна реакция официальной Ялты, но, по мнению наших экспертов, бывшая царица, ожидая скорую смерть царя Михаила, поставила на кон все, поскольку теперь в России ей могут выдвинуть обвинение в государственной измене, которое, впрочем, в контексте обвинений в узурпации власти, может быть истолковано и иначе. Любопытно в этом контексте выглядит присутствие старших дочерей Николая и Александры в свите императрицы Марии в эти дни. В любом случае кровавая схватка за власть в России продолжается и скучать нам не приходится.

Не менее интересным стало заявление Форин-офиса, в котором внешнеполитическое ведомство Великобритании выразило серьезнейшую обеспокоенность по поводу убийства бывшего русского царя и по поводу репрессий, которые развернулись сейчас по всей России. Причем особый интерес вызывает оперативность этого заявления, которое было озвучено буквально через два часа после заявления бывшей царицы Александры в Ларнаке. Впрочем, в контексте бурных событий в России и вокруг нее, можно смело предположить, что Форин-офис и правительство Великобритании держат руку на пульсе происходящего.

Мы, со своей стороны, так же продолжим самым внимательным образом следить за развитием ситуации.

ДОПОЛНЕНО:

Только что поступило срочное сообщение. По имеющимся у нас данным, сегодня, в Кремле, скончался русский император Михаил Второй. Его тело с почестями было вынесено из дворца Империи и погружено в специальный автомобиль-катафалк.

Империя Единства. Россия. Москва. Кремль. Клиника. 7 октября 1918 года

Машу душили слезы ужаса и отчаяния. Миша был совсем плох. Светила медицины, пряча глаза, что-то лепетали ободряющее, но, похоже, они сами уже ни во что не верили.

Он уходил.

А она так и стояла, отделенная от мужа непроницаемым стеклом, но разве было это стекло непроницаемо для ее горя?

Ночью умер генерал Духонин. Кто следующий?

Только не Миша, Господи! Только не ОН!!! Не забирай его…

Почерневшие и расширившиеся глаза смотрели в лицо любимого, в котором уже не было почти ничего знакомого и живого…

Лишь губы любящей женщины бесшумно шевелятся. Что они шепчут? Слова отчаянной молитвы? Что-то личное? Известное лишь им двоим?

Лишь шевелятся беззвучно губы…

Из воспоминаний профессора В. И. Гедройц [144]

В то утро мы дежурили в госпитале Минспаса, принимавшем пострадавших со злосчастной Шуховской башни. Позавчера от ее подножья увезли императора Михаила в лихорадке с «американкой», и он лежал второй день в беспамятстве в Кремле. Но снять тогда тяжелораненых с верхней площадки рухнувшей паутины не дала погода. На промозглом ветре почти на 300 метрах они провели две ночи. И хотя к ним удалось спустить с дирижабля врача, теплые вещи, питание и медикаменты, мы уже знали, что двое раненых это испытание не перенесли. По поступлении я, как главный врач, рассортировал пострадавших по требуемой помощи. Одному сразу было рекомендовано мной позвать священника, но мои ординаторы вызвались попытаться его спасти. Операционных и бригад на всех хватало, и предложение было одобрено. На фронте, что под Мукденом, и даже прошлым летом во Львове и Бургасе, мы не могли себе позволить такой роскоши. Но в столице почему бы не поэкспериментировать? Начали оперировать. У меня было двое самых тяжелых из небезнадежных. И одного мне удалось вытащить.

На крыльце госпиталя даже в моей бобровой шубе было холодно. Вторая папироса была раскурена, когда на меня выбежала моя студентка Аккагаз Дощанова [145] . По улыбке на ее изможденном лице было видно, что и она своего с того света вытянула.

– Рассказывай, «Ангел».

– Пневмония, горячка, бред, перелом предплечья, гипоксия и большая потеря крови…