И вновь Свербееву:

– Ваш план по поводу Греции я в целом одобряю. Начинайте консультации. Лояльная к нам Греция Ромее жизненно необходима.

Османская империя. Анкара. Площадь перед дворцом Султана Мехмеда V. 5 мая 1918 года

Колонна из двух броневиков, открытого автомобиля и полуэскадрона всадников Чеченского конного полка Дикой дивизии остановилась у сооруженной баррикады.

Гусейн Хан хмуро приказал:

– Их старшего ко мне.

Есаул козырнул и испарился исполнять приказание. Вскоре рядом с автомобилем возник офицер в османской форме:

– Господин генерал, юсбаши…

Хан Нахичеванский холодно прервал:

– Вы знаете, кто я?

Тот козырнул.

– Так точно. Вы русский генерал из посольства.

Гусейн Хан смерил того ледяным взглядом.

– Я, Гусейн Хан Нахичеванский, личный представитель великого Михаила, императора России и Ромеи, верховного повелителя грядущего мира. Вы и ваши люди стоите у меня на пути. Соблаговолите очистить дорогу.

Османский офицер растерялся.

– Прошу простить, господин генерал, но дворец находится в осаде, и… я не могу вас пропустить.

Лед обрушился на возразившего хану.

Лед. Ледяная гора.

– Я поеду вперед, поскольку хочу этого. Убирайте своих людей, иначе мы проедем по вашим телам.

И видя, что офицер колеблется, хан повелел резко:

– С дороги!

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Площадь Торжества Православия. 5 мая 1918 года

Фигня фигней, а праздник по расписанию.

Сегодня – Пасха. Сегодня я закладываю первый камень в подножие Колонны Пресвятой Богородицы, которая будет установлена здесь, на площади Торжества Православия. Площадь перед собором Святой Софии должна дать начало грандиозному проспекту Империи, который пройдет через весь исторический центр Константинополя, вдоль бухты Золотой Рог.

Во всяком случае, так было намечено в утвержденном мной генеральном плане реконструкции Константинополя, который рассчитан на двадцать лет и должен превратить старый город в некую стилизацию того, прежнего Нового Рима, которым он был на протяжении тысячи лет. Разумеется, в современном варианте. Причем почти весь хлам, который не представлял исторической ценности и был понастроен за века османского владычества, подлежал сносу.

Конечно, по возможности, мы старались не слишком уж варварствовать и почем зря не вандальничать, уважая религиозные чувства мусульман, поэтому, где можно было что-то оставить, вписав в новую реальность, мы оставляли. Например, в том же дворце Ибрагима-паши сейчас размещается музей исламской культуры, а та же Голубая мечеть не только не будет снесена или перепрофилирована, но даже, дабы не оскорблять чувства мусульман, ту часть площади Торжества Православия, на которой Голубая мечеть собственно и расположена, мы формально отделили, наименовав площадью Согласия.

Вдоль линии моря протянется шикарный Императорский бульвар, а на месте, где прежде располагался старый византийский императорский дворец, будет возведен новый комплекс Большого ромейского императорского дворца и огромный Форум императора Михаила (не буду скромничать в данном случае, чем я хуже византийских василевсов?).

Что касается упомянутого проспекта империи, то при его проектировании мы старались в целом наследовать историческую традицию, и проспект, застроенный парадными зданиями в новоромейском стиле михайловского ампира, будет проходить через несколько больших площадей – площадь Единства со стелой Единства в центре, которая пересечется с проспектом Освобождения, далее, на пересечении с проспектом Служения, расположится площадь Архистратига Михаила с ним же на колонне, а площадь Победителей с Пантеоном и стелой Памяти будет построена на пересечении с бульваром Героев. Остальных же частей Константинополя реконструкция тоже коснется, но в основном парадной части города.

В общем-то, если говорить откровенно, вся эта масштабная реконструкция пока была в основном на бумаге, поскольку основные силы армейского Инженерно-строительного корпуса и Ромейского трудового корпуса Министерства служения были брошены на более важные вещи – на строительство более-менее нормального жилья для переселенцев, на строительство предприятий, электростанций, дорог, моста Героев через бухту Золотой Рог и прочего, пусть менее пафосного, но куда более необходимого на данном этапе.

Главным же из пафосных строительств будет строительство грандиозного железнодорожно-автомобильного Моста Единства через Босфор – этому проекту я уделял повышенное внимание, определив его в качестве приоритета.

Так что, несмотря на торжественность момента и максимальный пиар по этому поводу, основная реконструкция сейчас идет вовсе не в Константинополе, а в Первопрестольной, где уже полным ходом идет строительство Новой Москвы в районе Воробьевых гор, где в моей реальности располагалась высотка МГУ. Причем и в Константинополе, и в Новой Москве я постарался уйти от круговой планировки города, прекрасно помня пробки моего времени. Впрочем, дикие пробки в Москве начались уже в 1920-е годы, так что новые районы должны были не только разгрузить исторический центр, но и максимально использовать преимущества прямоугольной застройки кварталов в деле равномерного распределения транспортных потоков.

В целом же Новая Москва по задумке должна была располагаться на правом берегу Москвы-реки между проспектом Единства, именовавшимся в моей реальности Ленинским проспектом, и Столичным проспектом, в который переименовали бывшее Петроградское шоссе, в бытность мою именовавшееся Ленинградским.

И работа там кипела полным ходом. Так что к моменту, когда я сейчас выезжал из Первопрестольной, та же Шуховская башня уже поднялась почти на двести метров.

Империя Единства. Ромея. Окрестности Константинополя. Полигон бронетанковых войск. 5 мая 1918 года

Семнадцать сверкающих свежей краской красавцев стояли передо мной, словно те сказочные богатыри. Что ж, господин Рено практически сдержал свое слово, поскольку уже ясно, что к лету мы и вправду получим первую сотню новеньких «Бронеходов Рено 18 года» – БР-18. В Подмосковье уже формируется первый батальон, на вооружение которого поступят эти бронеходы. И до конца года я рассчитываю получить еще две сотни БР-18.

Три сотни бронеходов не бог весть что, но, во-первых, большой войны сейчас нет и в огромных количествах они нам пока не нужны, во-вторых, модель достаточно сырая и будут еще переделки и прочие доводки до ума, а именно такое количество позволяет выявить все основные недостатки и при этом не разорить казну, да и, в-четвертых, это позволяет снабдить учебными бронеходами Императорское бронетанковое училище в Москве.

Кроме того, БР-18 был не единственной бронемашиной. Ко всему прочему у нас были еще и танки. Во всяком случае, именно так мы их и именовали, в отличие от «бронеходов» БР-18, которые по нашей классификации относились к пушечным броневикам на гусеничном ходу и никоим образом не позиционировались как танки.

Броневиков всех видов в России и раньше выпускалось большое количество, поэтому появление еще трехсот новых в дополнение к шестистам существующим не выглядело чем-то вопиющим, тем более что мы официально готовили массу устаревших изношенных машин к списанию и к продаже их на металлолом.

А вот танков, настоящих танков, у нас было аж двадцать штук! Сумеречные монстры Рыбинского завода ТРЗ-107 со 107-миллиметровыми орудиями больше напоминали своим видом броневагон, чем тот танк в классическом понимании, к которому я привык.

В общем, монстрами ТРЗ-107 мы на публику очень гордились, показывали их на всякого рода парадах и выставках и грозились до конца года собрать еще двадцать, а возможно, и тридцать!

А БР-18 мы особо не прятали, но и не слишком демонстрировали, напирая больше на то, что это сугубо учебная машина, такой вот эрзац – танк для бедных. В общем, ничего выдающегося, на чем стоило бы заострять свое внимание. Хлам, короче.