Натали улыбнулась.
— Частично. В Москве будут отделы рекламы, продаж, подписки и корпункт. Основная редакция будет располагаться в Константинополе. Мы уже взяли в аренду особняк в центре города.
Тем более что Императрица Мария в ближайшие месяцы вряд ли покинет Мраморное море. В Ялту вот только съездят на конференцию глав держав и оттуда сразу на Мраморный остров, а потом на остров Христа. Так что самой Наталье редакция удобнее именно рядом, в Константинополе, а то за этими всеми суфражистками нужен глаз да глаз.
Вслух же Иволгина подвела итог встрече:
— И, раз уж мы договорились и начинаем, то нам нужно решить все организационные вопросы, пока мы не уехали из Италии.
— А когда вы уезжаете?
— Предварительно, 14 октября, а сегодня уже восьмое. Так что придется поторопиться.
Доленс кивнула, а затем внезапно поинтересовалась:
— Синьорина Иволгина, а слышали ли вы о том, что на завтра в Риме запланирована манифестация женщин с требованием равноправия?
Натали пожала плечами.
— Нет, а в чем там подвох?
— А подвох там в том, что манифестация пойдет к Квиринальскому дворцу и будут просить Императрицу Марию выйти к ним.
Иволгина покачала головой:
— Это плохая идея. Очень плохая идея. Кто это придумал?
— Манифестация была запланирована ранее. А вот пойти к Квиринальскому дворцу и просить о встрече с Императрицей, придумали уже вчера, после встречи с Ее Величеством в университете. Многим показалось, что ее поддержка вдохновит собравшихся женщин.
— Это — провокация. Ее Величество — иностранная Императрица, и не может участвовать в местной политической манифестации. Это, как минимум, дипломатический скандал, а как максимум…
— Согласна с вами. Я потому и решила предупредить.
— Спасибо. Я сообщу Ее Величеству об этом. Так, все же, кто конкретно предложил эту «замечательную» идею?
— Если мне не изменяет память, это была Дорин Аллен из Великобритании.
Иволгина нахмурилась.
— Но ее не было на встрече в университете.
Доленс подтвердила:
— Да, ее почему-то исключили из списка.
Натали прикусила губу. Дело нравилось ей все меньше, поскольку именно она и вычеркнула эту самую Аллен из списка, и на то были весомые причины.
ТЕРРИТОРИЯ, ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННАЯ ГЕРМАНИЕЙ. КУРЛЯНДИЯ. СТАНЦИЯ ТУККУМ-2. 25 сентября (8 октября) 1917 года. Утро.
— Владеете ли вы азбукой Морзе, герр майор?
Немец насторожился:
— Допустим. А причем тут азбука Морзе?
— Азбукой Морзе в эфире и по телеграфу передают новости. В том числе и из Берлина. И я вижу, что новостей вы не знаете.
Шнайдер помолчал, явно пытаясь определить свою позицию по неожиданной теме разговора. Наконец, он сказал осторожно:
— Признаться, сегодняшним утром я был несколько занят. И что же передают из Берлина?
Получив такой ответ, Анатолий допустил мысль, что по какой-то причине, доступа к радио или телеграфу у немцев нет вообще, иначе бы кто-то бы этому майору уже доложился. Тем более что затишье наступило примерно четверть часа назад. Впрочем, все может быть и прозаичнее. Люди есть люди. Даже если они немцы.
Германцу же он ответил:
— Из Берлина передают о том, что в Германии раскрыт заговор против кайзера и подавлен мятеж. Гинденбург и ряд высших военачальников Рейха взяты под стражу, как сказано, верными трону офицерами флота. Аресты идут по всей Германии. Людендорф скрылся где-то в итальянских Альпах. Кстати, командующий вашей восьмой армии генерал фон Кирхбах тоже арестован.
Майор напряженно смотрел на Емца, не зная, как реагировать. Да, судя по всему, радио у них действительно отсутствует, иначе он бы немедленно отправился бы проверить слова русского офицера.
— Если угодно, герр майор, я сейчас вызову сюда мою командирскую бронемашину, она не имеет вооружения, но зато там есть радио. Послушайте эфир и убедитесь сами в правдивости моих слов. Об этом передают многие станции.
Тот явно колебался.
— И, кстати, герр майор, если вы ждете известий о результатах засады на бронепоезд, то хочу вас разочаровать — засада не удалась, ваши пулеметные и артиллерийские позиции на двух холмах уничтожены. Так что операция по заманиванию в ловушку и, уничтожению русского бронепоезда и эшелона с войсками, сорвалась. Эшелон с войсками — это мы, а бронепоезд с минуты на минуту будет здесь.
— Вы блефуете!
— Ничуть. А, вот и авангард нашего бронекулака.
Емец указал на появившуюся из-за поворота бронедрезину. За ней, на некотором удалении, к величайшему изумлению Анатолия, двигался и сам бронепоезд «Меч Освобождения».
Всеми силами стараясь сохранить самообладание, он бодро продолжил:
— Как видите, герр майор, путь по железной дороге открыт, и задача, поставленная перед вами, послужить приманкой, чтобы завести нас в ловушку и расстрелять из засады в предхолмье Туккума, полностью провалилась.
Следя за реакцией немца, светски улыбнувшись, словно они пьют чай с десертом, а не стоят посреди поля боя, Анатолий подвел итог ситуации:
— Итак, герр Шнайдер, четыре пушки и шестнадцать пулеметов добавились к нашей боевой мощи. Про имеющиеся у нас минометы и орудие я уже вам говорил, не так ли? Замечу так же, что с ракурса, с которого видны для канониров бронепоезда ваши позиции, мы можем стрелять в упор, не задевая при этом здание паровозного депо. Так что, хотите вы того или нет, но через считанные минуты мы будем на станции. Посему, герр майор, если твердо намерены умереть сами и убить своим решением ваших подчиненных, то можете идти и попробовать взорвать свои ящики с динамитом. Но я предупреждаю, что огонь из всех стволов мы откроем сразу же, как только вы лично вернетесь на свои позиции и статус парламентера перестанет на вас распространяться.
Шнайдер тяжело молчал.
Не дождавшись ответа, подполковник ССО Анатолий Емец уточнил у уже бывшего коменданта Туккума:
— Эфир будете слушать или предпочитаете умереть в неведении?
АВСТРО-ВЕНГРИЯ. В НЕБЕ ГДЕ-ТО МЕЖДУ ВЕНОЙ И ЛИНИЕЙ ФРОНТА. 25 сентября (8 октября) 1917 года. День.
Позади осталась пылающая столица Австро-Венгрии, позади остался ее первый бой, и даже безумный восторг от сбитого германского аэроплана тоже остался где-то там, позади. После всплеска нервного возбуждения, наступил неизбежный откат, и баронесса Мостовская лишь отстраненно отмечала свою реакцию на происходящее с ней.
Продолжая высматривать в небе вражеские истребители, Ольга Кирилловна думала о вещах совсем далеких от боевых будней их 5-го женского Императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы» из состава 2-й Ее Императорского Величества Марии Викторовны дальнебомбардировочной дивизии.
Подумать только, как кардинально изменилась ее жизнь за последний месяц! Куда делась та тихая провинциальная жизнь, которая была привычной до отвращения? Скромный дом, сын, муж на фронте. И всех новостей — следить за тем, как настоящий отец ее сына вдруг становится Императором Всероссийским и переворачивает в России все с ног на голову. Она следила за бурными новостями, но не ждала от новостей большого мира ничего, что каким-то образом коснулось бы их тихой и размеренной жизни. А что могло измениться? Судя по всему, бывший высокородный возлюбленный даже и не знал о существовании сына, да и ее саму наверняка давно позабыл. Сколько их было таких у него? Лишь Наталья Шереметьевская сумела захомутать Великого Князя Михаила Александровича, не убоявшись ни гнева Императора, ни жесткой воли их царственной матери. А вот она не смогла.
Ольга невольно поежилась, вспоминая тот ужасный день, когда ее «пригласили» на встречу с Вдовствующей Императрицей. Мария Федоровна тогда одарила ее взглядом, полным такой ледяной брезгливости, словно пришлось ей видеть что-то совершенно непотребное и омерзительное. И мнение самой Ольги Кирилловны интересовало Императрицу не больше, чем мнение кролика интересует удава.