Командир же корабля штабс-капитан Галанчикова в этот час думала совсем об ином. Там, в тот день, на первомайской демонстрации, происходящее виделось ей достаточно банальной шуткой. Ей, профессиональной актрисе, которая вопреки всему стала авиатрессой, тот авиапарад представлялся довольно банальной пропагандисткой акцией, которая вряд ли повлечет за собой какие-то серьезные последствия. Знакомая с театральным закулисьем, она вполне себе представляла множество больших заголовков, которые большей частью закончатся пустым сотрясанием газетных страниц. Однако, как оказалось, с воцарением нового императора взгляд и на авиацию, и на роль женщин в обществе весьма и весьма разительно изменился. Им действительно дозволили…
Авиатресса покосилась на снующего по кабине и фюзеляжу Прокудина-Горского. Вот человек, знакомый лично с царем. Навязали им этого столичного хлыща! И не откажешься ведь – лейб-фотограф государя императора! Командир полка, сам господин полковник Бошко лично вызывал ее для постановки задачи – обеспечить съемку нужных кадров! Империя, видишь ли, нуждается в героях! Особенно – в героинях! Однако ж сие славно! Но отчего же на долю именно ее экипажа досталось сие испытание? Им и так приходится край как не сладко! И ладно, когда речь идет просто о том, кто тут больший герой, в этом-то русская армия недостатка никогда не испытывала, но ведь же женский экипаж! Хоть и благодушно, но посмеиваются над ними новоявленные однополчане, блажью высокородного начальства считают зачисление барышень в авиацию!
И вот теперь приходится им фактически плестись в хвосте основной группы «Муромцев», поскольку, видишь ли, господину лейб-фотографу нужны эффектные снимки результатов бомбежки, так что строй сформировали так, что им теперь предстоит прибыть на место, что называется, к шапочному разбору, когда все будет гореть, будет эффектно, ярко и красиво, но им самим бомбить уже будет объективно нечего.
Кроме того, Люба не сомневалась, что полковник Бошко специально так распорядился, чтобы, во-первых, уберечь от лишней опасности господина лейб-фотографа, а во-вторых, чтобы свести к минимуму угрозу их экипажу. Не дай бог, кувыркнутся они на землю, потом Бошко отдувайся перед высоким начальством про то, как он умудрился сие допустить да не сберечь первый женский экипаж. Более того, Галанчикова была твердо уверена в том, что полковник, будь на то его воля, их вообще не выпускал бы в полет, а еще лучше – сплавил бы в другую часть от греха подальше. Ага, прямо в Сибирь! Хотя тоже, наверное, проклинает все и вся за то, что ему навязало высокое начальство этих барышень.
А экипаж их «Муромца» так рвался в бой, в самую гущу свалки! Но…
– Вражеские аэропланы по левому борту!
Галанчикова резко обернулась и зашарила глазами по небу. Да, вот видны несколько точек, но вряд ли от них можно ожидать серьезных проблем. Но не время расслаблять экипаж!
– Боевая тревога! Цели слева! Следить небо!
Огромный бомбардировщик завертел турелями пулеметов, выцеливая воздушную добычу. Но стрелять экипажу не пришлось, поскольку пробиться в арьергард огромного строя германским истребителям не удалось, и были они оттерты прицельным огнем аэропланов прикрытия из числа истребительных эскадрилий, обеспечивающих прохождение армады вглубь территории противника.
Но зато господину Прокудину-Горскому представилась возможность их снимать, так сказать, за работой. Чем он и занимался. Ладно, у них свое дело, а у него свое. Тоже наверняка подневольный человек, сказали, ежик мягкий – садись!
Вновь мерно потянулось время до захода на цель.
ОТ РОССИЙСКОГО ИНФОРМБЮРО
Оперативная сводка за 8 июля 1917 года
Сегодня войска 11-й армии под командованием генерала от инфантерии Баланина нанесли сокрушительный удар в Галиции. Австро-венгерский фронт прорван на всю глубину. Войска противника спешно отступают, оставляя позиции и бросая вооружение. В результате сегодняшнего наступления Русской императорской армией взят город Золочев. В боях особенно отличились подразделения подполковника Кравцова и капитана Егорова. Наступление продолжается.
На рижском направлении продолжается контрбатарейная борьба с германскими силами, ведущими обстрел мирного населения города Риги. Наблюдателями отряда штабс-капитана Маргошина были выявлены две вражеские батареи, которые были успешно уничтожены огнем нашей артиллерии.
На Кавказском фронте в результате решительного удара нашими войсками был взят город Тиреболу.
6-й особый ее высочества принцессы Иоланды Савойской полк продолжает сражаться на улицах Парижа. Продвижение германских войск остановлено на всех участках. Немецкая артиллерия ни на час не прекращает свои варварские обстрелы мирных кварталов.
Остров Корсика полностью взят под контроль Итальянской королевской армией. Проводятся операции по окончательному умиротворению очагов мятежа на острове.
Полностью восстановлен порядок в порту Бизерта и его окрестностях. Бунт подавлен Итальянским королевским флотом. Виновные взяты под стражу и ждут приговора военного трибунала.
В Нормандии продолжается временная передача контроля британскому командованию. Сегодня великобританские силы вошли в город Брест.
На других участках фронта ничего существенного не произошло.
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 8 (21) июля 1917 года
Зволочив, и живут там одни зволочи. Во всяком случае, так утверждал один мой львовский знакомый. Я в Золочеве не бывал, ничего по этому поводу сказать не могу, но вот во Львове в прежней жизни приходилось бывать многократно. Возможно, когда-нибудь, смогу побывать и в этой ипостаси.
Но вряд ли в этот раз я увижу тот же Львов, что и в прошлом моем будущем. Нет, наверняка визуально-архитектурно там вряд ли что изменилось, разве что не построили еще (надеюсь, и не построят) тот чудовищный панельный девятиэтажный дом в самом центре. А так – разве что будут другие трамваи, другие автомобили, да еще и полные улицы всяких пролеток да прочих гужевых повозок вместо привычных мне машин.
А вот люди будут совсем иными. Не в плане того, что сменились поколения, нет. Просто тот, так сказать, оплот украинства, который я помнил, сейчас таковым вовсе не являлся даже близко. Да и не дозволялось во Львове, а точнее, в Лемберге, украинцам селиться. Разве что в качестве прислуги и для прочих необходимых, но грязных во всех смыслах занятий, коими не пристало заниматься приличным панам и панянкам. Жили в городе нынче в основном немцы, евреи да поляки, поскольку товарищ Сталин их всех пока не выселил, а украинцев на их место во Львов пока не заселил.
Столь проклинаемый в мое время в тех краях Сталин фактически подарил Львов украинцам, очистив город от прежних обитателей да убрав с его трамваев и заведений позорные таблички «С собаками и украинцами вход воспрещен!». Вот такой парадокс истории.
Впрочем, вспоминая концлагерь Талергоф и распятия на крестах в лучших традициях Древнего Рима, такие таблички и ограничения действительно выглядят мелкой проказой. В конце концов, в тех же Штатах подобные таблички висели до середины двадцатого века. Правда, там речь шла не об украинцах, а о неграх, но не суть разница.
Но вряд ли я дам товарищу Сталину устанавливать во Львове свои порядки. По причине того, что порядки там буду устанавливать я сам.
А пока – Золочев взят, войска движутся дальше. Отказов идти в наступление, как я того опасался, пока не было ни на Юго-Западном фронте, ни на Кавказском.
Что ж, как говорится, будем посмотреть.
ГАЛИЦИЯ. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ. 8 (21) июля 1917 года
– Господин лейб-фотограф! Вы бы привязались бы ремнями к креслу-то! Неровен час, так и тряхнуть может, знаете ли, весьма немилосердно! Здесь вам не столичные салоны!
Прокудин-Горский смерил ее веселым взглядом.